Взятие бастилии. Коротко о бастилии и ее взятии Взятие бастилии 14 июля 1789

Последовательность

12 июля 1789 года Камиль Демулен произнёс в Пале-Рояле свою речь, 13 июля был разграблен Арсенал, Дом Инвалидов и городская мэрия, а 14-го вооруженная многочисленная толпа подступила к Бастилии. Начальниками наступления были избраны Гюлен и Эли, оба офицеры королевских войск. Гарнизон крепости состоял из 82 инвалидов и 32 швейцарцев при тринадцати пушках, но главной её защитой были подъёмные мосты и толстые стены. В крепости находилось всего семь узников - четверо фальшивомонетчиков, двое психически больных и один убийца. После отрицательного ответа коменданта Бастилии маркиза де Лонэ на сделанное ему предложение добровольной сдачи, народ, около часу дня, двинулся вперёд. Легко проникнув в первый наружный двор и разрубив топорами цепи разводного моста, он ринулся во второй двор, где помещались квартиры коменданта и службы. С обеих сторон началась ожесточённая пальба; чтобы защитить себя от выстрелов сверху, народ притащил три огромных воза соломы и поджёг их; густой дым спрятал их.

Лонэ, зная отлично, что рассчитывать на помощь из Версаля нечего, и что ему долго не устоять против этой осады, решился взорвать Бастилию. Но в то самое время, когда он с зажжённым фитилём в руках хотел спуститься в пороховой погреб, два унтер-офицера Беккар и Ферран бросились на него, и, отняв фитиль, заставили созвать военный совет. Почти единогласно было решено сдаться. Был поднят белый флаг, и спустя несколько минут по опущенному подъёмному мосту Гюлен и Эли, а за ними огромная толпа, проникли во внутренний двор Бастилии.

Несколько офицеров и солдат были повешены; что касается Лонэ, то Гюлен и Эли хотели спасти его, но по дороге в городскую мэрию толпа отбила его у них и, обезглавив, воткнула голову несчастного на пику, с которой затем обошла весь город.

Вопреки расхожему мнению, маркиз де Сад не содержался в Бастилии во время штурма, ещё 2-го июля его перевели в приют для умалишённых близ Парижа. Сразу после освобождения он произнёс речь. Крайне интересный архив Бастилии подвёргся разграблению, и только часть его сохранилась до наших времён.

После 14 июля парижский муниципалитет принял решение о сносе Бастилии, а на пустыре поставили табличку с надписью «Désormais ici dansent», что значит «Отныне здесь танцуют». В течение двух месяцев крепость была разрушена общими усилиями горожан. В 1790 году из ее камней достроили мост Людовика XVI (позже мост Революции, а ныне мост Согласия). В настоящее время на её месте и восточнее неё находится площадь Бастилии, в центре которой возвышается Июльская колонна, воздвигнутая в 1840 году.

Штурм

Один из центральных эпизодов Великой французской революции, штурм крепости-тюрьмы Бастилия 14 июля 1789 года.

Крепость построена в 1382 году. Она должна была служить укреплением на подступах к столице. Вскоре она стала выполнять функции тюрьмы, преимущественно для политических заключённых. За 400 лет среди узников Бастилии было немало знаменитых личностей. Для многих поколений французов крепость была символом всевластия королей. К 1780-м тюрьма практически перестала использоваться.

Великая французская революция

Во Франции, начиная с весны-лета 1789 года, крупнейшая трансформация социальной и политической систем государства, приведшая к уничтожению в стране старого порядка и монархии, и провозглашению республики де-юре (сентябрь 1792) свободных и равных граждан под девизом «Свобода, равенство, братство».

Началом революционных действий было взятие Бастилии 14 июля 1789 года, а окончанием историки считают 9 ноября 1799 года (переворот 18 брюмера).

Бастилия

Изначально крепость, построенная в 1370-1381 гг., и место заключения государственных преступников в Париже. В начале Великой французской революции 14 июля 1789 года крепость была взята революционно настроенным населением и через год разрушена, а на её месте Пьер-Франсуа Паллой (подрядчик работ по сносу) установил табличку с надписью «Здесь танцуют и всё будет хорошо». В настоящее время на месте снесённой крепости находится площадь Бастилии - место пересечения десятка улиц и бульваров с подземным узлом парижского метро из трёх линий и новой Парижской оперой.

В сущности, при дворе не думали уступать. Вокруг Парижа и Версаля стали собираться военные силы, что очень беспокоило и Национальное собрание, и народ. Когда в столицу пришло вдобавок известие, что Неккер, в то время пользовавшийся громадной популярностью, получил отставку с приказанием покинуть Францию, в Париже произошло восстание, в котором главную роль играли голодавшие от безработицы и дороговизны хлеба рабочие. 14 июля 1789 народные толпы разграбили арсенал и оружейные лавки, напали на государственную тюрьму Бастилию и овладели этой цитаделью.

Взятие Бастилии. Рисунок 1789 г.

Для прекращения начавшегося грабежа и отражения королевских войск парижская буржуазия тоже вооружилась и образовала национальную гвардию, избрав главным её начальником Лафайета, бывшего одним из депутатов от дворянства. Национальное собрание было спасено от замыслов двора, и Людовик XVI опять уступил. Он даже съездил в Париж, где показывался народу, имея на шляпе трехцветную национальную кокарду (красный и синий – цвета парижского герба и белый – цвет королевского знамени).

Маркиз Лафайет. Портрет 1791

Взятие Бастилии (которую затем и разрушили) послужило сигналом для целого ряда восстаний в провинциях . Особенно сильно волновались крестьяне, отказывавшиеся платить феодальные повинности, церковную десятину и государственные налоги. Они нападали на замки, разрушали их и жгли, при чем было убито несколько дворян или их управляющих. Когда в Версаль стали приходить тревожные известия о том, что происходило в провинциях, двое либеральных дворян внесли в собрание предложение отменить феодальные права – некоторые безвозмездно, другие путем выкупа. Тогда произошло знаменитое ночное заседание 4 августа, в котором депутаты высших сословий стали наперерыв отказываться от своих привилегий, и собрание приняло декреты, отменявшие сословные преимущества, феодальные права, крепостное право и церковную десятину, равно как привилегии отдельных провинций, городов и корпораций и объявлявшие равенство всех перед законом, в уплате государственных налогов и в праве занимать гражданские, военные и церковные должности. Таким образом, в одну ночь 4 августа рухнул во Франции весь средневековой общественный строй и заменился бессословным гражданством.

В это время Национальное собрание уже вообще работало над новым устройством Франции. Еще за несколько дней до взятия Бастилии оно приняло название Учредительного (Assemblée nationale constituante), официально за одним собою признав право дать государству новые учреждения. Первым делом собрания было составление предложенной Лафайетом Декларации прав человека и гражданина , которой требовали многие наказы и брошюры. При дворе по-прежнему не хотели делать уступок. Под впечатлением июльских событий началась эмиграция дворян, и в числе первых эмигрантов был младший брат короля, граф д"Артуа. Уехав за границу, они принялись хлопотать при иностранных дворах о военной помощи против Национального собрания и народа. В самом Версале не теряли надежды на военный переворот, и хотя Людовик XVI после 14 июля обещал не стягивать войск к Парижу, тем не менее, в Версаль стали приходить новые полки. В Париже сделалось известным, что на одном офицерском банкете в присутствии короля и его семьи военные срывали с себя трехцветные кокарды и топтали их ногами, а придворные дамы раздавали им кокарды из белых лент. Это вызвало второе парижское восстание, окончившееся походом стотысячной толпы, в которой особенно много было женщин, на Версаль , где она ворвалась даже во дворец, требуя переезда короля в Париж (5–6 октября). Людовик XVI вынужден был исполнить это требование, а вслед за переселением в Париж короля и Национальное собрание перенесло туда, свои заседания.

Восстание 14 июля спасло Национальное собрание от военной силы, восстание 5–6 октября лишило его свободы, которой оно не могло пользоваться среди крайне возбужденного населения, не раз потом диктовавшего свою волю собранным представителям всей нации . Во всяком случае, однако, Национальное собрание было теперь единственною силою, распоряжениям которой повиновались. Рядом с ним возникала, однако, и другая сила. В столице, которая в такой централизованной стране, как Франция, пользовалась почти безграничным влиянием над провинциями, образовались политические клубы, тоже занимавшиеся обсуждением вопроса о будущем устройстве Франции и о совершавшихся событиях, и один из таких клубов, получивший название якобинского , стал играть особенно влиятельную роль, потому что в нем было немало наиболее популярных депутатов, и многие члены его пользовались авторитетом в населении Парижа, а кроме того, он стал заводить свои отделения во всех сколько-нибудь крупных городах Франции. В клубах начали преобладать крайние мнения, которые завладели и политическою печатью. Чем сильнее чувствовали раньше гнет, тем резче и грубее выражалась теперь оппозиция.

Сергей ЦВЕТКОВ, историк.

14 июля 1789 года восемьсот парижан и двое русских захватили Бастилию. С тех пор в сознании людей штурм знаменитой королевской тюрьмы стал символом порыва народа к свободе - во Франции этот день и сегодня отмечают как национальный праздник. Правда, нам с нашей русской колокольни трудно понять, чем это событие так умиляет французов. Мы, потомки палачей и жертв "Великой Октябрьской", уже не столь легко поддаемся очарованию революционных символов, зная, что любой из них олицетворяет не столько свободу, равенство и братство, сколько ложь, кровь и безумие. Взятие Бастилии - не исключение.

Наука и жизнь // Иллюстрации

Наука и жизнь // Иллюстрации

План Парижа середины XVI века. Почти в центре его возвышается крепость Бастилия.

Так выглядела Бастилия в конце XVIII века - незадолго перед тем, как была разрушена.

Гравюра конца XVIII века, изображающая штурм Бастилии. День разрушения Бастилии, 14 июля 1789 года, считается началом буржуазной французской революции.

План Бастилии, относящийся к 1765 году. Башни: 1 - Угловая; 2 - Часовая; 3 - Казны; 4 - Де Ла Конте; 5 - Колодезя; 6 - Свободы; 7 - Бертодьера; 8 - Базинера. 9 - Зал Совета; 10 - библиотека; 11 - дон Жон; 12 - ворота арсенала; 13 - часовня.

Тюрьма для аристократов

Начнем с вопроса: зачем народ разрушил тюрьму для аристократов и почему это событие вызвало бурное ликование у так называемых простых людей?

Действительно, Бастилия долгое время существовала как привилегированная тюрьма, рассчитанная на 42 персоны. Но вплоть до царствования Людовика XIV в ней редко сидело больше одного-двух узников одновременно - в основном мятежные принцы крови, маршалы Франции, герцоги или, на худой конец, графы. Им отводили просторные верхние комнаты (правда, с железными решетками на окнах), которые они могли меблировать по своему вкусу. В соседних помещениях жили их лакеи и прочая прислуга.

При Людовиках XIV и XV Бастилия несколько "демократизировалась", но осталась тюрьмой для благородного сословия. Простолюдины попадали туда крайне редко. Условия содержания заключенных соответствовали аристократическому статусу тюрьмы. Узники получали довольствие соответственно своему званию и сословию. Так, на содержание принца выделялось 50 ливров в день (вспомним, что на эту сумму четверка знаменитых мушкетеров Дюма жила почти месяц, не зная печали), маршала - 36, генерал-лейтенанта - 16, советника парламента - 15, судьи и священника - 10, адвоката и прокурора - 5, буржуа - 4, лакея или ремесленника - 3 ливра.

Пища для заключенных делилась на два разряда: для высших сословий (из расчета от 10 ливров в день и выше) и для низших сословий (меньше 10 ливров). Например, обед первого разряда состоял в скоромные дни из супа, вареной говядины, жаркого, десерта, а в постные - из супа, рыбы, десерта. К обеду ежедневно полагалось вино. Обеды второго разряда состояли из такого же количества блюд, но были приготовлены из менее качественных продуктов. В праздничные дни - святого Мартина, святого Людовика и на Крещение - предусматривалось лишнее блюдо: полцыпленка или жареный голубь. К тому же заключенные имели право гулять в саду Арсенала и на башнях.

С воцарением Людовика XVI Бастилия потеряла характер государственной тюрьмы и превратилась в обычную, с той лишь разницей, что преступников содержали в ней в сравнительно лучших условиях. В Бастилии окончательно отменили пытки и запретили сажать заключенных в карцер. 11 сентября 1775 года министр Малесерб, много способствовавший смягчению тюремных правил, писал коменданту крепости: "Никогда не следует отказывать заключенным в занятиях чтением и письмом. Ввиду того, что они так строго содержатся, злоупотребление, которое они могли бы сделать при этих занятиях, не внушает опасений. Не следует также отказывать тем из них, которые пожелали бы заняться какого-либо другого рода работой. Надо только следить, чтобы в их руки не попадали такие инструменты, которые могут послужить им для бегства. Если кто-либо из них пожелает написать своим родным и друзьям, то это надо разрешать, а письма прочитывать. Равным образом надлежит разрешать им получать ответы и доставлять им таковые при предварительном прочтении. Во всем этом полагаюсь на ваше благоразумие и человечность".

Такое вот достаточно гуманное учреждение - прообраз современных тюрем цивилизованных стран - почему-то вызывало самую лютую ненависть французов. Две другие тюрьмы, Бисетр и Шарантон, где умирали с голоду и копошились в грязи политзаключенные и уголовники из простолюдинов, никто и пальцем не тронул.

С величайшим энтузиазмом взяв и разрушив тюрьму для аристократов, французы скоро стали этих самых аристократов бросать не в одну, а во множество тюрем, резать и гильотинировать. Чисто революционная логика!

Тюрьма, которой уже не было

Нужно ли было разрушать Бастилию? С 1783 по 1789 год Бастилия стояла почти пустой, и если бы в нее иногда не помещали преступников, место которым было в обыкновенных тюрьмах, то крепость оказалась бы необитаемой. Уже в 1784 году за неимением государственных преступников пришлось закрыть Венсенскую тюрьму, которая служила своего рода филиалом Бастилии. Конечно, Бастилия обходилась казне очень дорого. Только ее комендант получал ежегодно 60 тысяч ливров жалованья, а если к этому добавить расходы на содержание гарнизона, тюремщиков, врача, аптекаря, священников плюс деньги, выдаваемые на пропитание заключенных и их одежду (в одном 1784 году на это ушло 67 тысяч ливров), то сумма получалась громадная.

Исходя именно из этих соображений - "ради экономии", - министр финансов Неккер предложил упразднить Бастилию. И об этом говорил не он один. В 1784 году городской архитектор Парижа Курбе представил официальный план, предлагая открыть на месте крепости "площадь Людовика XVI". Есть сведения, что и другие художники разрабатывали проекты разнообразных сооружений и памятников на месте Бастилии. Особенно любопытен один их них, предлагавший срыть семь башен крепости и на их месте воздвигнуть памятник Людовику XVI. На пьедестале из груды цепей государственной тюрьмы должна была возвышаться фигура короля, который жестом освободителя протягивает руку по направлению к восьмой, сохраненной башне. (Возможно, теперь стоит пожалеть, что этот замысел остался неосуществленным.) А 8 июня 1789 года, уже после созыва Генеральных штатов, в Королевскую академию архитектуры поступил схожий проект Дави де Шавинье. Именно этим проектом Генеральные штаты хотели почтить Людовика XVI, "восстановителя народной свободы". Памятник так и не установили, но сохранились эстампы: король протягивает руку к высоким башням тюрьмы, разрушаемым рабочими.

В архиве Бастилии хранятся два рапорта, представленные в 1788 году Пюже, вторым лицом в крепости после коменданта. Он предлагал снести государственную тюрьму, а землю продать в пользу казны.

Все эти проекты вряд ли существовали бы и обсуждались, если бы не отражали настроение верховной власти: разрушение Бастилии было предрешено, и, не сделай это народ, сделало бы само правительство.

К 14 июля 1789 года все башни и бастионы Бастилии еще целы, но ее уже как бы не существует - она превратилась в призрак, в легенду. Как известно, взявшие крепость после долгих поисков нашли в этой "твердыне деспотизма" всего семь узников. Четверо из них оказались финансовыми мошенниками, пятый - распутник, заключенный в Бастилию по желанию своего отца, шестой проходил по делу о покушении на Людовика XV, седьмой насолил одной из фавориток короля. За день до штурма из Бастилии в Шарантон был переведен еще один узник - небезызвестный маркиз де Сад, сидевший за свои многочисленные преступления. Иначе 14 июля и он был бы освобожден народом как "жертва королевского произвола".

Штурм на бис

Взятие Бастилии - результат чисто французского легкомыслия. Верх легкомыслия проявила, прежде всего, власть. Хотя после созыва Генеральных штатов Париж с каждым днем все более революцинизировался, Людовик XVI (недурной в общем-то человек, больше всего на свете обожавший охоту и столярное ремесло) упорно отказывался предпринять контрмеры. Надо отдать ему должное - он любил свой народ. На все предложения ввести в Париж войска и силой подавить мятеж король в ужасе восклицал: "Но ведь это значит пролить кровь!". В Версале старались не замечать, к чему идет дело.

13 июля город очутился во власти вооруженных шаек. Очевидец вспоминает, что в ночь на 14 июля "целое полчище оборванцев, вооруженных ружьями, вилами и кольями, заставляли открывать им двери домов, давать им пить, есть, деньги и оружие". Все городские заставы захвачены ими и сожжены. Среди бела дня пьяные "твари выдергивали серьги из ушей гражданок и снимали с них башмаки", нагло потешаясь над своими жертвами. Одна банда этих негодяев ворвалась в Лазаристский миссионерский дом, круша все на своем пути, и разграбила винный погреб. После их ухода в приюте осталось тридцать трупов, среди которых была беременная женщина.

"В течение этих двух суток, - пишет депутат Генеральных штатов Бальи, - Париж чуть ли не весь был разграблен; он спасен от разбойников только благодаря национальной гвардии". Днем 14 июля разбойничьи шайки удалось обезоружить, нескольких бандитов повесили. Только с этого момента восстание приняло чисто политический характер.

Легкомысленно повели себя парижане. Правда, на призыв Камила Демулена идти на Бастилию откликнулось человек восемьсот. (Вот строки из этой барабанно-революционной демагогии: "Раз животное попало в западню, его следует убить... Никогда еще такая богатая добыча не давалась победителям. Сорок тысяч дворцов, отелей, замков, две пятых имущества всей Франции будут наградой за храбрость... Нация будет очищена".) Остальной Париж собрался в Сент-Антуанском предместье полюбоваться зрелищем. Площадь перед Бастилией была забита глазеющим народом, аристократия заняла места получше - на валах и возвышенностях, знатные дамы наблюдали за происходящим, сидя в специально захваченных с собой креслах. Аплодисменты "артистам с ружьями" не умолкали.

Ценой этого шикарного зрелища стали голод, террор, всеобщее озверение, двадцатипятилетние войны, гибель шести миллионов французов.

Победители инвалидов

Взятие Бастилии в военном отношении - дело более чем скромное. Успех штурма следует целиком отнести на счет численного превосходства восставших и испуга осажденных. 14 июля комендант Бастилии де Лоне имел в своем распоряжении лишь 32 швейцарцев Салис-Самадского полка, 82 инвалидов и 15 пушек. Но даже с этими ничтожными силами де Лоне сумел продержаться почти двенадцать часов.

Сигнал к началу штурма ранним утром подали двое молодых людей, Даван и Дассен. Они спустились по крыше парфюмерной лавки на крепостную стену, примыкавшую к гауптвахте, и спрыгнули во внешний (комендантский) двор Бастилии; Обер Бонмер и Луи Турне, бывшие солдаты, последовали за ними. Вчетвером они перерубили топорами цепи подъемного моста, который рухнул вниз с такой силой, что подпрыгнул от земли чуть ли не на два метра, - появились первые жертвы: один из горожан, толпившихся у ворот, был раздавлен, другой покалечен. Народ с криками торжества ринулся через комендантский двор ко второму подъемному мосту, непосредственно ведущему в крепость. Но здесь их встретил мушкетный залп. Толпа в замешательстве рассыпалась по двору, оставив на земле тела убитых и раненых. Большинство штурмующих не знали, каким образом были открыты первые ворота, и решили, что это сделал сам комендант, чтобы завлечь их в ловушку. Между тем комендант де Лоне, несмотря на постоянный обстрел крепости, до сих пор удерживал солдат от ответного огня.

Раненых понесли в город как доказательство "измены" коменданта Бастилии. Среди них был умирающий гвардеец, чей вид заставил его товарищей по оружию двинуться на помощь осаждавшим. Около двух тысяч гвардейцев провозгласили своим командиром Гюллена, директора королевской прачечной, и гренадера Лазара Гоша, будущего знаменитого революционного генерала.

Когда солдаты входили в комендантский двор, густой дым заволакивал крепость - то горели казармы и лавки. Перед вторым подъемным мостом штурмующие подожгли несколько телег с сеном, которые, однако, лишь мешали навести на ворота пушки. Гарнизон в свою очередь через бойницы у ворот наудачу осыпал осаждавших картечью из двух небольших орудий. Эли, офицер полка королевы, и купец Реоль бросились вперед, чтобы оттащить от ворот телеги. Как только место перед воротами удалось расчистить, подъемный мост стали обстреливать из пушек, надеясь перебить удерживающие его цепи. Одновременно по крепости стреляли из ружей со всех окрестных крыш, правда, не причиняя гарнизону ни малейшего вреда.

Ответный орудийный огонь из крепости только увеличивал ярость толпы, беспрестанно повторявшей кем-то брошенную яркую фразу: "Мы наполним своими трупами рвы!"

К воротам крепости приволокли девушку, обнаруженную в казармах. Поймавшие ее уверяли, что это дочь самого коменданта. Девушка объясняла: "Я дочь командира инвалидов Мансиньи", - как это и было на самом деле. Но ей не верили, толпа, окружившая ее, кричала: "Надо сжечь ее живьем, если комендант не сдаст крепость!". Мансиньи с высоты башни увидел свою дочь, лежавшую без чувств на земле, и бросился ей на помощь, но был убит двумя выстрелами. А девушку действительно стали обкладывать соломой, чтобы сжечь, но один из штурмующих, уже упоминавшийся Обер Бонмер вырвал ее из рук озверевшей толпы и отнес в безопасное место, после чего вернулся под стены Бастилии.

Шестой час шел штурм крепости, и надежды на его успешное завершение постепенно таяли. У восставших не было ни единого руководства, ни военного опыта (гвардейцы ограничивались огневой поддержкой, не участвуя непосредственно в штурме). За это время гарнизон потерял, за исключением Мансиньи, только одного защитника, инвалида, убитого ядром. Потери же осаждавших составили 83 убитых и 88 раненых.

В ход пошли самые несуразные проекты, с помощью которых хотели заставить гарнизон сложить оружие. Качали насосом воду в надежде залить пороховые ящики, расставленные на башнях возле орудий, но струя едва достигала середины башни. Какой-то пивовар предлагал сжечь "эту каменную глыбу", поливая ее лавандовым и гвоздичным маслом, смешанным с порохом. А некий молодой плотник, питавший, видимо, страсть к истории и археологии, носился с чертежом римской катапульты.

Бастилия, безусловно, устояла бы, не будь в числе ее защитников инвалидов, с большой неохотой стрелявших в соотечественников. "Бастилия была взята не приступом, - свидетельствует один из участников штурма, - она сдалась еще до атаки, заручившись обещанием, что никому не будет сделано никакого зла. У гарнизона, обладавшего всеми средствами защиты, просто не хватало мужества стрелять по живым телам, с другой стороны, его сильно напугал вид огромной толпы. Осаждающих было всего восемьсот-девятьсот человек - рабочие и лавочники из ближайших мест, портные, каретники, суровщики, виноторговцы, смешавшиеся с национальной гвардией. Но площадь Бастилии и все прилегающие улицы были переполнены любопытными, которые сбежались смотреть на зрелище". Гарнизону же с высоты стен казалось, что на них идет весь миллионный Париж. И инвалиды, с самого начала штурма выражавшие недовольство комендантом, заставили де Лоне согласиться на капитуляцию.

Подъемный мост опустился. Бонмер, Эли, Гюллен и другие руководители штурма вошли в крепость. Между тем остальные, не зная о капитуляции крепости, продолжали стрельбу. Один из офицеров гвардии, Гумбер, взобрался на вал, чтобы подать народу знак о сдаче Бастилии, но его мундир ввел в заблуждение толпу, и он был убит несколькими выстрелами. Тогда гренадер Арне сорвал с головы шляпу, нацепил ее на ружье и замахал ею. Не прекращая стрелять, народ повалил к воротам.

В четыре часа сорок минут пополудни Бастилия пала.

Над комендантом Бастилии восставшие учинили зверскую расправу. Аббат Лефевр, очевидец этой расправы, свидетельствовал, что де Лоне "защищался, как лев". Желая избавиться от мук, он пнул одного из нападавших в пах и крикнул:

Пусть меня убьют!

Эти его слова прозвучали как последний приказ, его подняли на штыки и поволокли к канаве, вопя: "Это чудовище предало нас! Нация требует его головы!". Человеку, получившему пинок, было предоставлено право самому отсечь коменданту голову. Этот безработный повар, рассказывает историк Тэн, "пришедший в Бастилию просто, чтобы поглазеть на происходящее... рассудил, что если, по общему мнению, дело это такое "патриотическое", то за отсечение головы чудовищу его еще могут наградить медалью", и без лишних слов принялся за дело.

Расправу учинили почти над всеми офицерами гарнизона. Трупы убитых офицеров отнесли в морг, кроме тела де Лоне, которое не нашли. Только полгода спустя какой-то солдат принес семье коменданта его часы и другие драгоценные вещи, но категорически отказался объяснить, каким образом они попали к нему.

На следующий день в городе началось массовое избиение аристократов. Франция вступала в эпоху, о которой позже один депутат выразился так: "Престол Божий - и тот пошатнулся бы, если бы наши декреты дошли до него".

До основанья, а затем? Затем осколки продадим

В Версале узнали о взятии Бастилии только в полночь (король в этот день отметил в дневнике: "Ничего"). Как известно, лишь один придворный - герцог де Лианкур - понял смысл случившегося. "Но ведь это бунт!" - удивленно воскликнул Людовик XVI, услышав новость. "Нет, ваше величество, это не бунт, это революция", - поправил его Лианкур.

А когда королю доложили о смерти де Лоне, он равнодушно отозвался: "Ну что ж! Он вполне заслужил свою участь!". (Интересно, думал ли он так о себе, всходя на эшафот три года спустя?) Людовик в тот же день надел трехцветную кокарду, увидев которую Мария- Антуанетта брезгливо поморщилась: "Я не думала, что выхожу замуж за мещанина".

Так отреагировал двор на событие, возвещавшее будущую гибель монархии.

Зато в обоих полушариях взятие Бастилии произвело огромное впечатление. Всюду, особенно в Европе, люди поздравляли друг друга с падением знаменитой государственной тюрьмы и с торжеством свободы. В Петербурге героями дня стали братья Голицыны, участвовавшие в штурме Бастилии с фузеями в руках. Генерал Лафайет послал своему американскому другу, Вашингтону, ключи от ворот Бастилии - они до сих пор хранятся в загородном доме президента США. Из Сан-Доминго, Англии, Испании, Германии слали пожертвования в пользу семейств погибших при штурме. Кембриджский университет учредил премию за лучшую поэму на взятие Бастилии. Архитектор Палуа, один из участников штурма, из камней крепости изготовил копии Бастилии и разослал их в научные учреждения многих европейских стран. Камни из стен Бастилии шли нарасхват: оправленные в золото, они появились в ушах и на пальцах европейских дам.

В день взятия Бастилии, 14 июля, мэрия Парижа, приняв предложение Дантона, создала комиссию по разрушению крепости. Работы возглавил Палуа. Когда стены Бастилии снесли более чем наполовину, на ее руинах устроили народные гулянья и вывесили табличку: "Здесь танцуют". Окончательно крепость разрушили 21 мая 1791 года. Камни ее стен и башен были проданы с аукциона за 943 769 франков.

Разрушение Бастилии вовсе не означало того, что новая власть больше не нуждалась в тюрьмах. Напротив, очень скоро наступили времена, когда о Бастилии, как, пожалуй, и обо всем старом режиме, многие французы стали вспоминать с ностальгией. Революционный произвол оставил далеко позади себя злоупотребления королевской власти, а каждый город обзавелся собственной якобинской Бастилией, которая, в отличие от Бастилии королевской, не пустовала.

До недавнего времени в мире существовало два непонятных праздника, славящих братоубийственную бойню: 7 ноября и 14 июля. Теперь остался один - 14 июля, День взятия Бастилии.

Каждый год 14 июля французы отмечают День взятия Бастилии. Праздник весьма своеобразный и довольно неожиданный. И чтобы разобраться, с чем же он связан, необходим небольшой экскурс в историю.

Мощная крепость, с высокими стенами и восемью башнями, Бастилия строилась больше 10 лет, 1370-1381 гг. И практически с самого начала крепость служила тюрьмой. Сначала в ней содержали самых опасных преступников, со временем она стала политической тюрьмой. И в том же XVIII веке ее узниками побывали многие известные люди, в том числе целых два раза в нее был заключен Вольтер, великий философ того времени, а также графиня де Ламотт, маркиз де Сад, Николя Фуке и т.д. Список можно продолжать, но цель статьи не в этом.

Заключали в эту тюрьму по личному предписанию короля, без суда и следствия, так сказать. Да и порядки в Бастилии были намного строже, чем в любой другой тюрьме. Вполне естественно, что именно эта крепость ассоциировалась у парижан, да и у части французов, с деспотизмом и политическим произволом. И это, совместно с тем фактом, что в подвале крепости хранились боеприпасы, сделало взятие Бастилии практически неизбежным.

Революционный настрой в народе в 1789 г. нарастал стремительно. К середине июля того года феодально-сословные созванные в мае этого же года, самопроизвольно преобразовались в бессословное учреждение, которое позиционировало себя, как носитель народной воли и на этом основании претендовало на верховную власть. В след за этим Национальное собрание, созданное депутатами «третьего сословия», объявило себя Национальным

С целью пресечь начинавшуюся революцию к Парижу были стянуты войска, состоящие из иностранных наемников в количестве более 20 000. Затем был отправлен в отставку один из популярных в народе министров, а именно Жак Неккар. Его место занял барон Бретейль. Эта новость встревожила жителей Парижа, которые боялись разгрома Национального собрания, ведь на него возлагались такие надежды. Каждое из этих событий понемногу усиливало народный гнев и тем самым приближало взятие Бастилии.

Революционеры начали призывать народ к восстанию, самым известным из агитаторов был Камил Демулен. Вследствие этого в Париже 13 июля начинаются беспорядки, в частности был разграблен монастырь Сен-Лазар. Если быть точным, то его зернохранилище. Парижский магистр Жак де Флесселль стремился прекратить беспорядки и создал городскую милицию, в состав которой вошло около 48 тысяч человек. Однако вооружать милицию не стали.

А потом было взятие Бастилии. 14 июля вооруженная толпа парижан, численностью около 50 000 человек, разграбила склады оружия при Доме инвалидов (этим словом во Франции тогда называли ветеранов, которые уже вышли на пенсию). Таким образом, в руках мятежников оказалось около 40 000 ружей. Следующим пунктом в их маршруте была Бастилия, ведь в ее подвалах, как уже говорилось ранее, хранились порох и пули.

К маркизу де Лонэ восставшими была направлена делегация с просьбой выдать боеприпасы, чтобы вооружить городскую милицию. Де Лонэ принял делегацию в высшей степени дружелюбно, однако выдать боеприпасы отказался. Одна за другой делегации уходили ни с чем.

Тем временем народ все пребывал на площадь. При этом гарнизон Бастилии состоял всего из 114 человек, из них 32 были швейцарскими гвардейцами, а оставшиеся 82 - инвалидами. Кроме того, на стенах крепости было установлено 13 пушек. В середине дня, а именно в полвторого, из этих пушек был открыт огонь по толпе, собравшейся возле крепости. Результатом этой акции стала гибель 89 человек, а также 73 были ранены. После этого к маркизу было направлено еще несколько делегаций, а затем, к подъемному мосту подогнали захваченные в Доме инвалидов пушки.

Видя такую демонстрацию сил и намерений, де Лонэ уже не надеялся на подкрепление из Версаля и потому решил взорвать крепость. Для этого он спустился в подвал, где хранился порох с зажжённым фитилём. Однако совершить задуманное ему не дали. Гарнизон Бастилии созвал военный совет, на котором практически единогласно проголосовали за сдачу.

В обмен на обещание сохранить жизни защитникам крепости, те сдали Бастилию уже к 17 часам. Так закончился штурм Бастилии. Практически все защитники крепости, а также магистр де Флесселль были убиты возмущенной толпой. Это событие было первой победой народной революции. Несмотря на то, что взятие Бастилии не было большой победой, оно все же сыграло важную роль в истории Франции. Со временем это событие стало символом неизбежной победы над деспотизмом.

Начиная с 1880 г. День взятия Бастилии отмечается как национальный праздник.

Это символическая дата, годовщина которой со времен III Республики стала национальным праздником.

Рассмотрим кратко ход событий.

Побуждаемый финансовым кризисом и не получив согласия привилегированных сословий - духовенства и дворянства - на участие в пополнении государственной казны в соответствии с их возможностями, король вынужден летом 1788 г. созвать генеральные штаты.

В средневековой Франции генеральные штаты представляли подданных короля и включали представителей трех сословий: духовенства, дворянства и третьего сословия (непривилегированных). Их задача состояла в утверждении налогов. Генеральные штаты после 1614 г. не созывались, так как они были не нужны королю, обладавшему абсолютной властью.

Утверждая, что третье сословие составляет огромное большинство нации, «патриоты», выступавшие против «аристократов», сторонников «старого порядка», потребовали и добились двойного представительства (столько же, сколько духовенство и дворянство сообща). Патриоты потребовали также совместного обсуждения вопросов всеми сословиями и поименного голосования. Если бы обсуждали и голосовали, как в 1614 г., посословно, то привилегированные неизбежно бы победили (2:1). Если же соберутся все депутаты вместе и голосование будет поименным, то третье сословие с примкнувшими к нему передовыми представителями других сословий получит большинство голосов.

Король хотел от генеральных штатов только одного - чтобы они помогли ему восстановить финансы. Третье же сословие требовало неизмеримо большего: покончить с королевским «деспотизмом» и дать Франции конституцию.

Депутаты от третьего сословия добились в конце концов совместных заседаний и поименного голосования. Затем провозгласили генеральные штаты Национальным собранием, а вскоре - Учредительным (Конституционным) собранием.

Поначалу казалось, что король с этим примирился, но в первых числах июля он стал собирать войска, главным образом иностранных наемников, в парижском районе. 11 июля он отправил в отставку министра Неккера, пользовавшегося доверием народа.

Чтобы дать отпор готовящемуся нападению, парижане создают революционный муниципалитет и ополчение, вскоре названное «национальной гвардией» (13 июля 1789 г.).

14 июля, когда Людовик XVI пишет в своем дневнике: «Сегодня - ничего» (так как в этот день он не охотился), парижане ищут оружие. Они его находят в Доме инвалидов, затем направляются к замку Бастилия, где, по слухам, оно тоже есть. Бастилия была государственной тюрьмой, куда бросали людей по подписанным королем немотивированным ордерам. Или, точнее сказать, она некогда была тюрьмой, а сейчас там содержится всего несколько человек. После четырех часов борьбы Бастилия взята, ее комендант, как и купеческий голова, исполнявший должность мэра Парижа, обвинены в измене и растерзаны толпой.

Теперь король идет на уступки: отзывает войска из города, а 17 июля из Версаля возвращается в Париж. Его встречают глава революционного муниципалитета Байи и командующий национальной гвардией Лафайет. Они передают королю трехцветную кокарду, символизирующую союз парижан (синее и красное - цвета Парижа) с королем (белое - цвет Бурбонов).

Комментируя события этого дня, посол Англии писал:

«Так осуществилась самая великая революция, о которой история сохранила память… С этого момента мы можем считать Францию свободной страной, короля - монархом, власть которого ограничена, а дворянство - низведенным до уровня простого народа».

Английская революция 1688 г. не произвела такого взрыва: она сохранила прежние порядки (дворянские титулы, Палату лордов и т. д.).

Это произошло потому, что феодализм и привилегии к тому времени уже исчезли, осталась лишь их видимость. В частности, не было непреодолимых преград между буржуазией и дворянством. Даниель Дефо, автор «Робинзона Крузо», писал в начале XVIII в.:

«Торговля в Англии не является занятием, несовместимым с положением дворянина; напротив, она создает дворян. Через одно-два поколения сыновья купцов или, по крайней мере, их внуки становятся столь же хорошими парламентариями, государственными деятелями - членами Тайного совета - или же судьями, епископами и другими достойными людьми точно так же, как те, кто происходит из старинных семей».

Во Франции, напротив, дворянство было замкнутым и занимало лишь те должности, которые «не унижают» и которые закрыты для людей простого происхождения: должности высшего духовенства или армейских офицеров. Оно упорно защищает свои привилегии в налоговом вопросе.

Буржуазия, со своей стороны, желала бы достичь компромисса по английскому образцу, но привилегированные и король этому упорно сопротивляются. Короля к тому же обвиняют в лицемерии, так как он то соглашался с переменами, то отказывался от своих слов.

Конституционное собрание отменило привилегии (в ночь на 4 августа 1789 г.), приняло Декларацию прав человека и гражданина (26 августа 1789 г.), а также Конституцию 1791 г., установившую режим конституционной монархии.

Король вновь попытался переломить ход событий, собрав в начале октября 1789 г. войска, чтобы разогнать Собрание, но народ двинулся на Версаль и вернул короля в Париж. Тогда в ночь с 20 на 21 июня 1791 г. он попытался скрыться за границу. Задержанный в Варенне, он был восстановлен в своих правах Собранием, которое не хотело отказаться от монархического принципа и объявило, что король был «насильно похищен».

В 1792 г., когда началась война с Австрией и Пруссией, командующий вторгшимися армиями герцог Брауншвейгский потребовал от революционеров восстановить короля в прежней власти; стало ясно, что это делалось с ведома и участия короля. Его связи с заграницей подтвердила переписка, обнаруженная в «железном шкафу» (сейчас бы сказали в «сейфе») в Тюильри. Этот дворец был взят штурмом 10 августа 1792 г., король лишен власти, затем заключен в тюрьму. Новое конституционное собрание - Конвент - упразднило монархию, установило республику (22 сентября 1792 г.), отдало короля под суд. Приговоренный к смерти, он был казнен 21 января 1793 г.

Итак, Французская революция навсегда покончила со «старым порядком».

В 1793 и 1794 гг. перед лицом иностранной интервенции и внутренних мятежей (в Вандее) наиболее решительные революционеры-монтаньяры (названные так потому, что сидели на самых верхних скамьях Конвента) во главе с Робеспьером скрепили союз буржуазии с народом для защиты революции от внутренних и внешних врагов. Инструментами революционной политики были экономические и социальные меры в интересах народа, а также террор. Но как только нашествие было отражено, монтаньяры были свергнуты (9 термидора II года - 27 июля 1794).

Очищенный от монтаньяров Конвент принял конституцию III года, установившую буржуазный строй в классическом виде.