Я последний поэт деревни тема переосмысление революции. «Я последний поэт деревни», анализ стихотворения Есенина - Сочинение любую на тему. «Я последний поэт деревни…» Сергей Есенин
"Я последний поэт деревни…"
Мариенгофу
Я последний поэт деревни,
Скромен в песнях дощатый мост.
За прощальной стою обедней
Кадящих листвой берез.
Догорит золотистым пламенем
Из телесного воска свеча,
И луны часы деревянные
Прохрипят мой двенадцатый час.
На тропу голубого поля
Скоро выйдет железный гость.
Злак овсяный, зарею пролитый,
Соберет его черная горсть.
Не живые, чужие ладони,
Этим песням при вас не жить!
Только будут колосья-кони
О хозяине старом тужить.
Будет ветер сосать их ржанье,
Панихидный справляя пляс.
Скоро, скоро часы деревянные
Прохрипят мой двенадцатый час!
Читает А.Покровский
Есенин был убежден, что именно он является выразителем истинно русской песенной души, подлинной, "природной" России, и он сердито говорил Маяковскому, что Россия – его, а не Маяковского. Россия Есенина, так же как и Россия Тютчева, Блока, – это во многом поэтический миф (сюда уходит корнями и последующая трагедия лирического Есенина, не выдержавшего столкновения мечты и реальности). Для молодого Есенина крестьянская Россия – воплощение рая. Русь в ранних стихах Есенина празднична, лишена конфликтов, расписана под православный лубок, лирический герой ощущает себя в ней вполне безмятежно. Главное место в поэтическом мире Есенина занимают месяц, звезды, животные и птицы, деревенская изба, голубые поля... Природа у поэта священна и описывается часто в ранней поэзии как божественный храм.
Разлад в этот гармоничный мир внесла революция. В 1920 году Есенин пишет стихотворение "Я последний поэт деревни...", в котором собственная судьба поэта, его лирического героя изображается в неразрывной связи с судьбой его Родины, с судьбами его современников. Талант Есенина рожден деревенской, "деревянной" Россией, любовью Есенина к России. Но Русь уходила в прошлое, и это порождало трагическое мироощущение поэта. Поэт встречает гибель Руси как свою собственную.
Стихотворение "Я последний поэт деревни..." можно было бы принять за пейзажную зарисовку с натуры, но в Константинове, где было написано это знаменитое стихотворение, не было моста, через Оку переправлялись здесь на лодках.
"Я последний поэт деревни..." – это стихотворение-реквием, стихотворение-прощание. Поэт чувствует, что вековая гармония природы, природного космоса и человека уходит. Приближается чуждый древнему "деревянному" миру "железный гость" и, наверное, новые певцы нового времени. Они не будут больше воспевать дощатые мостики, зеленые березки и все то, что дорого сердцу поэта в его родном краю, в храме природы. Именно в этом природном храме, где можно совершать богослужение в любой час, и заказывает панихиду по всему, что ему дорого, лирический герой. Ключевые слова в этом стихотворении – "дощатый мост", "луны часы деревянные". В уходящем мире все было от природы, от древа (а не от железа): весь уклад жизни, вся уходящая крестьянская соприродная культура. Но "скромен в песнях дощатый мост", не по нему пойдут в будущее современные поэту люди. Они, как это ни горько сознавать автору стихотворения, пойдут иной дорогой, иным "мостом".
Поэт знает, что в новом мире ему не жить и не петь. Для него наступает последний час. Да и для "часов" тоже наступают последние сроки, они именно "прохрипят" двенадцатый час, для них это мучительно тяжело.
"Я последний поэт деревни." (1919-1921 годы)
Рухнули утопические мечты поэта о социализме как "мужицком рае" на земле, еще недавно столь вдохновенно воспетые им в "Инонии". Фантастическим видениям мужицкой Инонии, естественно, не суждено было сбыться. "Мне очень грустно сейчас, - пишет Есенин в 1920 году, - что история переживает тяжелую эпоху умерщвления личности как живого, ведь идет совершенно не тот социализм, о котором я думал. "
Революцию возглавлял пролетариат, деревню вёл за собой город. "Ведь идёт совершенно не тот социализм, о котором я думал",-заявляет Есенин в одном из писем того времени. Есенин начинает проклинать "железного гостя", несущего гибель патриархальному деревенскому укладу, и оплакивать старую, уходящую "деревянную Русь". Этим и объясняется противоречивость поэзии Есенина, прошедшего сложный путь от певца патриархальной, нищей, обездоленной России до певца России социалистической, России ленинской. Чувства и настроения поэта этого времени очень сложны и противоречивы - это и надежды, и ожидания светлого и нового, но это и тревога за судьбу родного края, философские раздумья на вечные темы. Одна из них - тема столкновения природы и человеческого разума, вторгающегося в нее и разрушающего ее гармонию - звучит в стихотворении С. Есенина "Сорокоуст" (1920г.). Творческая история его примечательна. Стихотворение было написано Есениным во время его поездки на юг России в августе 1920 года, написано очень быстро, буквально "с ходу". Один из современников поэта вспоминает:". в перегоне от "Минеральных до Баку" Есениным написана лучшая из его поэм - "Сорокоуст". Жеребенок, пустившийся в тягу с нашим поездом, запечатлен в образе, полном значимости и лирики, глубоко волнующей. В Дербенте наш проводник, набирая воду в колодце, упустил ведро. Есенин и его использовал в обращении к железному гостю в "Сорокоусте":
Жаль, что в детстве тебя не пришлось
Утопить, как ведро в колодце.
В Петровском порту стоял целый состав малярийных больных. Нам пришлось видеть припадки, поистине ужасные. Люди прыгали на своих досках, как резиновые мячи, скрежетали зубами, обливались потом, то ледяным, то дымящимся, как кипяток. В "Сорокоусте":
Се изб древенчатый живот
Трясет стальная лихорадка!
Может показаться, что все эти "случайные" факты, неожиданно попавшие в поле зрения Есенина во время поездки, оказались затем также "случайно" в поэме. На самом деле эти документальные в своей основе факты явились для поэта лишь своеобразным эмоциональным детонатором. Ко времени южной поездки Есенина "Сорокоуст" уже сложился в его поэтической душе и сердце. Все мучительнее встает перед поэтом вопрос: "Куда несет нас рок событий?" Ответить тогда на него было нелегко. Всюду были видны следы войны и разрухи: голодные, опустевшие села, тощие, неухоженные поля, черные паутины трещин на опаленной засухой, мертвой земле.
Трубит, трубит погибельный рог!
Как же быть, как же быть теперь нам
На измызганных ляжках да
Ах, не с того ли за селом
Так плачет жалостно гармоника:
Таля-ля-ля, тили-ли-гом
Висит над белым подоконником.
И желтый ветер осенницы
Не потому ль, синь рябью тронув,
Как будто бы с коней скребницей,
Очесывает листья с кленов.
Идет, идет он, страшный вестник,
Пятой громоздкой чащи ломит.
П все сильней тоскуют песни
Под лягушиный писк в соломе.
О, электрический восход,
Ремней и труб глухая хватка,
Се изб древенчатый живот
Трясет стальная лихорадка!
Особенно тяжело, временами трагически, в 1919-1921 годах переживает поэт революционную ломку старых, патриархальных устоев русской деревни. Глубокий внутренний смысл имеет в "Сорокоусте" рассказ о том, как паровоз обогнал тонконогого жеребенка. Именно в этой сцене поэма достигает своего кульминационного звучания:
Видели ли. вы,
Как бежит по степям,
В туманах озерных кроясь,
Железной ноздрей храпя,
На лапах чугунных поезд?
По большой траве,
Как на празднике отчаянных гонок,
Тонкие ноги закидывая к голове,
Скачет красногривый жеребенок?
Милый, милый, смешной дуралей,
Ну куда он, куда он гонится?
Неужель он не знает, что живых коней
Победила стальная конница?
В одном из писем, относящихся к осени 1920 года, Есенин рассказывает: "Ехали мы от Тихорецкой на Пятигорск, вдруг слышим крики, выглядываем в окно, и что же? Видим, за паровозом что есть силы скачет маленький жеребенок. Так скачет, что нам сразу стало ясно, что он почему-то вздумал обогнать его. Бежал он очень долго, но под конец стал уставать, и на какой-то станции его поймали. Эпизод для кого-нибудь незначительный, а для меня он говорит очень много. Конь стальной победил коня живого. И этот маленький жеребенок был для меня наглядным дорогим вымирающим образом деревни." Да, на глазах у поэта умирала старая, патриархальная Русь. Что придет ей на смену? Что ждет Россию в будущем? Вот прежде всего чем озабочен поэт и что наполняет его "Сорокоуст" трагедийным пафосом:
Хорошо им стоять и смотреть,
Красить рты в жестяных поцелуях,-
Только мне, как псаломщику, петь
Над родимой страной аллилуйя.
Это пронзительно-тревожное "чувство родины", потерь озарена вся поэма, дерзкие, впечатляющие образы "Сорокоуста" сразу же (до появления его в печати) приковали внимание многих современников поэта. О есенинском "Сорокоусте" заговорили, заспорили, иные возражали поэту, иные возмущались его "грубой" лексикой, иные полностью солидаризировались с автором. Равнодушных не было. В ноябре 1920 года Есенин читает свой "Сорокоуст" на вечере в Политехническом музее. Один из литераторов, присутствовавших на этом вечере, рассказывает: "Аудитория Политехнического музея в Москве. Вечер поэтов. Духота и теснота. Один за другим читают свои стихи представители различных поэтических групп и направлений. Многие из поэтов рисуются, кривляются, некоторые как откровения гения вещают свои убогие стишки и вызывают смех и иронические возгласы слушателей. Пахнет скандалом. Председательствует сдержанный, иногда только криво улыбающийся Валерий Брюсов. Выступает Есенин. Начинает свой "Сорокоуст". Уже четвертый или пятый стих вызывает кое-где свист и отдельные возгласы негодования. Часть публики хлопает, требует, чтобы поэт продолжал. Между публикой явный раскол. Брюсов встает и говорит: "Вы услышали только начало и не даете поэту говорить. Надеюсь, что присутствующие поверят мне, что в деле поэзии я кое-что понимаю. И вот я утверждаю, что данное стихотворение Есенина самое лучшее из всего, что появилось в русской поэзии за последних два или три года".
Есенина берут несколько человек и ставят его на стол. И вот он. читает свои стихи, читает долго, по обыкновению размахивая руками.
А через неделю-две не было, кажется, в Москве молодого поэта или просто любителя поэзии, следящего за новинками, который бы не декламировал "красногривого жеребенка". А потом и в печати стали цитировать эти строки, прицепив к Есенину ярлык "поэт уходящей деревни". Сегодня особенно очевидна несостоятельность попыток представить Есенина лишь певцом Руси уходящей. Вместе с тем очевидно и другое: "крестьянский уклон", с которым Есенин воспринял Октябрь, сказался в "Сорокоусте" особенно отчетливо. В этой "маленькой поэме", так же как и в "Кобыльих кораблях", "Песне о хлебе", "Исповеди хулигана", стихотворениях "Мир таинственный, мир мой древний.", "Я последний поэт деревни.", "Сторона ль ты моя, сторона." и др., явственно звучит и неподдельная тревога за судьбы "России", которую, по мнению поэта, готов был прибрать к рукам "железный гость"; и мужицкая стихийная удаль, идущая на крестьянской Руси от разинских и пугачевских времен; и мучительный разлад поэта с самим собой; и боль, с которой Есенин воспринимал тогда ломку старого крестьянского уклада.
Все глуше слышны теперь раскаты буслаевской мужицкой удали, мятежного революционного набата, еще так недавно громко раздававшиеся в стихах поэта. И рядом с призывными строками:
Шуми, шуми, реви сильней,
Свирепствуй, океан мятежный.
Все чаще появляются теперь строки, полные душевного смятения, тревоги и грусти:
Я последний поэт деревни,
Скромен в песнях дощатый мост.
За прощальной стою обедней
Кадящих листвой берез.
На тропу голубого поля
Скоро выйдет железный гость.
Злак овсяный, зарею пролитый,
Соберет его черная горсть.
Скоро, скоро часы деревянные
Прохрипят мой двенадцатый час!
Речь здесь идет, конечно, не о физической смерти, а о "гибели" стихов "последнего поэта деревни" под беспощадной пятой "железного гостя".
И вместе с тем поэт стремится познать смысл происходящего:
О, если б прорасти глазами,
Как эти листья, в глубину.
Он сердцем чувствует, что вся его жизнь в песнях, в стихах, что без них нет ему места на земле:
Ах, увял головы мой куст,
Засосал меня песенный плен.
Осужден я на каторге чувств
Вертеть жернова поэм.
И опять поэта гложет тревожная дума, сможет ли он петь по-новому. А если нет? Если "новый с поля придет поэт"? И его "будут юноши петь" и "старцы слушать". Что тогда? И вся эта сложная гамма чувств, проникнута любовью к Родине, которая всегда томила, мучила и жгла чистую душу поэта:
Я люблю родину,
Я очень люблю родину!
Я все такой же,
Сердцем я все такой же.
Как васильки во ржи, цветут в лице глаза.
Стеля стихов злаченые рогожи,
Мне хочется вам нежное сказать.
Спокойной ночи!
Всем вам спокойной ночи!
Эти есенинские стихи, как и вся его поэзия, по-настоящему гуманистичны. Они наполнены "грустной радостью" бытия и даже тогда, когда поэту кажется, что все светлые мечты и надежды - в прошлом. Вспомним одно из самых проникновенных и человечных лирических стихотворений - "Не жалею, не зову, не плачу.", написанное им в 1921 году. Как философски мудры в ном раздумья Есенина о днях быстротекущей жизни, с какой художественной силой выражена в нем любовь к людям, ко всему живому на земле!
Не жалею, не зову, не плачу,
Все пройдет, как с белых яблонь дым.
Увяданья золотом охваченный,
Я не буду больше молодым.
Дух бродяжий, ты все реже, реже
Расшевеливаешь пламень уст.
О, моя утраченная свежесть,
Буйство глаз и половодье чувств.
Все мы, все мы в этом мире тленны,
Тихо льется с кленов листьев медь.
Будь же ты вовек благословенно,
Что пришло процвесть и умереть.
Поэтому таким глубоким пафосом наполнено его признание: "Я буду воспевать Всем существом в поэте Шестую часть земли С названьем кратким "Русь". Сегодня нам, живущим в России, трудно до конца понять смысл этих строк, а ведь написаны они были в 1924 году, когда само название - Русь - было едва ли не запретным, а гражданам полагалось жить в "Ресефесере". С темой родины у С. Есенина связано понимание своей поэтической миссии, своей позиции "последнего певца деревни", хранителя ее заветов, ее памяти. Одним из программных, важным для понимания темы родины, у поэта стало стихотворение "Спит ковыль":
Спит ковыль. Равнина дорогая
И свинцовой свежести полынь!
Никакая родина другая
Не вольет мне в грудь мою теплынь.
Знать, у всех у нас такая участь,
И, пожалуй, всякого спроси -
Радуясь, свирепствуя и мучась,
Хорошо живется на Руси.
Свет луны, таинственный и
Плачут вербы, шепчут тополя,
Но никто под окрик журавлиный
Не разлюбит отчие поля.
И теперь, когда вот новым светом
И моей коснулась жизнь судьбы,
Все равно остался я поэтом
Золотой бревенчатой избы.
По ночам, прижавшись к изголовью,
Вижу я, как сильного врага,
Как чужая юность брызжет новью
На мои поляны и луга.
Но и все же новью той теснимый,
Я могу прочувственно пропеть:
Дайте мне на родине любимой,
Все любя, спокойно умереть".
Стихотворение это датировано 1925 годом, относится к зрелой лирике поэта. В нем выражены его сокровенные мысли. В строке "радуясь, свирепствуя и мучась" - трудный исторический опыт, который выпал на долю есенинского поколения. Стихотворение построено на традиционно поэтических образах: ковыль как символ русского пейзажа и одновременно символ тоски, полынь с ее богатой символикой и журавлиный крик как знак разлуки. Традиционному пейзажу, в котором олицетворением поэзии является не менее традиционный "свет луны", противостоит "новый свет", скорее абстрактный, неживой, лишенный поэзии. И в противоположность ему звучит признание лирического героя есенинского стихотворения в приверженности вековому деревенскому укладу.
С. Есенина развивается от безотчетной, почти по-детски естественной привязанности к родному краю к осознанной, выдержавшей испытания трудным временем перемен и переломов авторской позиции.
«Я последний поэт деревни…» Сергей Есенин
Мариенгофу
Я последний поэт деревни,
Скромен в песнях дощатый мост.
За прощальной стою обедней
Кадящих листвой берез.Догорит золотистым пламенем
Из телесного воска свеча,
И луны часы деревянные
Прохрипят мой двенадцатый час.На тропу голубого поля
Скоро выйдет железный гость.
Злак овсяный, зарею пролитый,
Соберет его черная горсть.Не живые, чужие ладони,
Этим песням при вас не жить!
Только будут колосья-кони
О хозяине старом тужить.Будет ветер сосать их ржанье,
Панихидный справляя пляс.
Скоро, скоро часы деревянные
Прохрипят мой двенадцатый час!
Анализ стихотворения Есенина «Я последний поэт деревни…»
Есенинский герой не скрывает своей любви к синей, малиновой или зеленой «шири» деревенских просторов, над которыми плывет «березовый гул». Изображение высокого патриотического чувства отличается реалистичностью: субъект речи не стесняется упомянуть столь прозаичные подробности, как испачканные морды свиней или неблагозвучные крики жаб. Печаль, «грусти ивовая ржавь» - еще одна особенность искреннего лирического переживания. Тревожные безотрадные интонации усиливаются с духовным кризисом, связанным с крушением надежд о новом крестьянском рае.
Главная тема стихотворного текста, созданного в 1919-1920 гг., - нарушение привычного уклада, разлад доселе гармоничного мира. В зачине звучит уверенная самохарактеристика лирического «я».
Чувствуя себя преемником крестьянской традиции в русской лирике, он ощущает гордость, беспокойство, обреченность - в оригинальной лаконичной формуле кроется целый комплекс переживаний.
Настоящее время, задействованное в начальной строфе, в остальной части текста сменяется будущим. Художественный прием возводит эмоциональную речь в ранг субъективного прогноза.
Центральным мотивом произведения становится православный обряд погребения. Он организовывает композицию текста, вплетая в лирический сюжет детали пейзажа и личные предчувствия субъекта речи. Связь с церковной церемонией определяет семантику многочисленных тропов: облетающая березовая листва уподобляется кадильному дыму, цвет свечного воска наделяется эпитетом «телесный», порывы осеннего ветра напоминают кощунственную пляску.
Отдельный эпизод посвящен атрибутам новой деревенской жизни, которые символизирует «железный гость» - собирательный образ сельскохозяйственной техники. Механизация полевых работ лишает крестьянский труд особого очарования и не годится служить источником поэтического вдохновения.
Субъект речи не может смириться с тем, что человек все больше отдаляется от природы. Философскую мысль иллюстрирует довольно неожиданный образ «колосьев-коней», тоскующих по теплым ладоням земледельца. Для есенинской поэтики характерны яркие иносказания, базирующиеся на «лошадиной» семантике: в произведении « » небо, подобно хозяину, ведет под уздцы облако.
Мрачные интонации крепнут к финалу стихотворения. Рефрен о часах, хрипло отбивающих окончание земного срока, звучит как зловещее пророчество, которое «вырастает» из картины прощания и увядания.
Стихотворение Есенина «Я последний поэт деревни», написанное в 1920 году, можно назвать эпитафией уходящему миру деревни (такой, какой ее знал и любил Есенин). Подобное настроение появляется во многих стихотворениях этого времени; «вымирающим образом деревни» называет Есенин в одном из своих писем жеребенка из цикла «Сорокоуст».Поэт чувствует, что не может воспевать новое: оно кажется ему дисгармоничным. Поэтому так сильны становятся у Есенина мотивы ненужности теперь его поэзии; связывая себя с исчезающей деревней, он говорит и о неизбежности своего ухода.
Стихотворение «Я последний поэт деревни» не имеет сюжета, в нем не происходит никакого действия. Главное в стихотворении – внутренние ощущения лирического героя, предсказывающего свою судьбу.
Сильнее всего звучит тема смерти, гибели прежнего мира (и поэта этого мира – деревни – вместе с ним), пронизывающая все стихотворение. В первом четверостишии герой прощается со всем, что ему дорого, ловит последние мгновения перед наступлением нового (а это «скоро» произойдет, на что указывают эпитеты последний и прощальная ). Первая строфа – единственная, в которой глаголы стоят в настоящем времени; герой как бы живет настоящим (доживает), а в будущем ему нет места. Во втором четверостишии поэт, сравнивая себя с догорающей свечой, предсказывает свою скорую смерть (И луны часы деревянные // Прохрипят мой двенадцатый час). В третьей и четвертой строфах сталкиваются образы старой деревни и нового, приходящего ей на смену; нарастает отрицательное отношение к этому новому. В пятом – последнем – четверостишии продолжает звучать и усиливается тема смерти (панихидный пляс справляет ветер по старому миру); почти дословно повторяются слова из второй строфы (Скоро, скоро часы деревянные // Прохрипят мой двенадцатый час!) , но повторение звучит более резко и неожиданно – теперь это отдельное восклицательное предложение, к тому же после двух с половиной строф, где вообще не было лирического «я», повторяется дважды и слово скоро , которое отсылает к третьему четверостишию (скоро выйдет железный гость) , устанавливая прямую связь между наступлением нового, то есть гибелью старой деревни, и смертью поэта.
Слова последний поэт деревни можно понимать по-разному. Они могут значить «последний поэт в деревне», то есть последний из ее обитателей, кто ее воспевает и кому дорога именно уходящая старина, последний, кто жалеет о ее исчезновении; тогда дощатый мост и березы – конкретные признаки этой деревни. Но вероятнее, что слово деревня здесь имеет более общий смысл, превращаясь в некий символ: герой – последний поэт , воспевающий деревню, с приходом нового она утрачивает для него свою поэтичность.
В стихотворении сконцентрировано то, что ярче всего выражает красоту и поэзию деревни: дощатый мост , который скромен в песнях , кадящие листвой березы (которые часто сравниваются со свечками у Есенина; свеча действительно появляется, но в следующей строфе), злак овсяный, зарею пролитый; колосья-кони . Все это противопоставлено единственному образу железного гостя (видимо, подразумевается трактор), причем его чужеродность сразу подчеркивается: он назван «гостем», хотя именно он станет хозяином (о хозяине старом будут тужить). Сама деревня (в понимании последнего ее поэта) – это песня: мост поет, березы служат обедню; она наполнена различными звуками (ржаньем колосьев-коней) , тогда как железный гость зловеще молчит (и убивает эти песни ). Деревня полна жизни: живы мост, березы, пляшущий ветер, колосья. Грань между одушевленным и неодушевленным стирается: колосья-кони сливаются в одно, их ржанье может быть и звуком, издаваемым конями , и словом, образованным от рожь , ржаной ; ветер же, сосущий (и в других стихах Есенина встречается глагол сосать в переносном значении, например, в «Гой ты, Русь моя родная…»: только синь сосет глаза ) это ржанье , или разносит звук, или колышет ниву. Сам поэт деревни уподобляется свече из телесного воска . Ладони же гостя (то есть черная горсть ) – чужие , безжизненные (строка Не живые, чужие ладони делает чужое синонимом мертвого ), песни при нем не смогут именно жить ; кажется, что этот гость вообще уничтожит жизнь. (В письме Е.И. Лившиц Есенин писал: «Трогает меня… только грусть за уходящее милое родное звериное и незыблемая сила мертвого, механического».) С деревней связаны религиозные мотивы (обедня берез, панихидный пляс ветра, поэт – свеча ), машина же бездушна. Противопоставление видно и в цветовой символике: свеча догорает золотистым пламенем , поле названо голубым (в стихах Есенина вся Русь окрашивается в этот цвет: голубая Русь ), злак овсяный пролит зарею; железный гость черен. Однако будущее именно за ним: все остальное отходит в прошлое, сам поэт становится лишним в новой картине мира.
Смерть героя синонимична наступлению ночи: сама смерть – полночь, двенадцатый час , а возвещают ее луны часы деревянные , хотя часы эти не бьют, не звонят, но хрипят. Этот хрип и черный цвет смерти-ночи и горсти железного гостя – знаки наступающей в мире дисгармонии.
Эти образы тоже по-своему поэтичны. Герой утверждает: «… этим (курсив мой. – О.П. ) песням при вас не жить!» – но, возможно, появятся другие, новые песни. В стихотворении «По-осеннему кычет сова…» (примерно того же времени) Есенин говорит:
Без меня будут юноши петь, Не меня будут старцы слушать. Новый с поля придет поэт, В новом лес огласится свисте.
Но это предсказание возможности новой поэзии в новом мире не отменяет для лирического героя стихотворений Есенина трагичности совершающихся перемен: в этом новом мире поэту старой деревни места нет.
«Я последний поэт деревни…» (1920)
Это стихотворение можно назвать эпитафией уходящему миру деревни - той, какой её знал и любил Сергей Есенин. Настроение, выраженное здесь поэтом, встречается во многих его стихах. Поэт связывал самого себя с исчезающей деревней. Он чувствовал, что не сможет воспевать новое время, потому что всё в нём кажется ему дисгармоничным.
Главный мотив стихотворения - собственная ненужность и неизбежность своего ухода. В стихо
творении нет сюжета, в нем не происходит никаких действий. Главное здесь - только внутренние ощущения лирического героя.
Природа для Есенина всегда была священна - он часто изображал её как Храм. В ранней лирике он воспевал красоту природы, радость и полноту жизни, любви. Но в стихотворении «Я последний поэт деревни…» поэт как будто заказывает панихиду по прежнему миру, обречённому на умирание. А русская природа здесь - Храм, в котором и происходит эта воображаемая поминальная служба.
В первом четверостишии лирический герой прощается со всем, что ему дорого. Ключевые слова здесь подчёркнуты эпитетами: «последний поэт» и «прощальная обедня». Первая строфа стихотворения - единственная, в которой глаголы стоят в настоящем времени. Лирический герой ещё живёт настоящим (точнее доживает), но в будущем ему места нет.
Сильнее всего в стихотворении звучит тема смерти:
Догорит золотистым пламенем Из телесного воска свеча,
И луны часы деревянные Прохрипят мой двенадцатый час.
Лирический герой сравнивает себя с догорающей свечой «из телесного воска» - то есть из судеб людей, сломленных и отвергнутых новым миром. Среди них и сам поэт. Он предсказывает свою смерть.
Часы не звонят, не бьют - они хрипят. Хрип этот - знак дисгармонии наступающего нового мира. Образ луны здесь тоже не случаен. Луна появляется только ночью, которая разделяет день уходящий и день наступающий, прошлое и будущее.
В третьей и четвёртой строфах сталкиваются образы старой деревни и «железного гостя», который выйдет «на тропу голубого поля» России, на её необъятные просторы. Но он не хозяин и не работник, а всего лишь «гость», хотя именно он вот-вот станет хозяином. У него «чёрная горсть», «не живые, чужие ладони». Как ярко отражают эти эпитеты настроение поэта! Он уверен, что природа осиротеет:
Только будут колосья-кони О хозяине старом тужить.
«Железный гость» - многозначный образ. Это, в первую очередь, конечно, трактор, комбайн и любая другая техника. Но это и противостоящий деревне город, и вообще новый мир. Есенин писал: «Трогает меня… только грусть за уходящее, милое, родное, звериное и незыблемая сила мёртвого, механического». Но не только поэт скорбит о прошлом. Природа в таком же смятении. А Есенин всегда выражал своё мироощущение через природу - это одна из самых ярких особенностей его поэзии. Лирический герой говорит о себе:
За прощальной стою обедней Кадящих листвой берёз.
Берёза - один из любимых образов Есенина. Но раньше поэт любовался берёзкой: «О, тонкая берёзка, что загляделась в пруд?» А в этом стихотворении берёзы «кадят», то есть разбрасывают свою листву. Это происходит осенью. А осень - символ умирания природы.
С деревней автор связывает религиозные мотивы и образы: обедня берёз, поэт-свеча, панихидный пляс ветра. Цветовые эпитеты тоже расставляют свои акценты: свеча догорает золотистым пламенем, поле названо голубым (в творчестве Есенина есть образ - «голубая Русь»), «злак овсяный» окрашен цветом зари, только «железный гость» чёрен. Но будущее за ним: всё привычное и милое, и сам поэт, становятся лишним в новом мире.
В последней строфе мотив смерти усиливается - почти дословно повторяются слова второй строфы:
Скоро, скоро часы деревянные Прохрипят мой двенадцатый час!
Но это утверждение звучит гораздо увереннее - теперь это уже восклицательное предложение, оно звучит как приговор. Поэт знает, что в новом мире ему не жить и не петь.
Стихотворение посвящено другу Есенина, Анатолию Борисовичу Мариенгофу - поэту, одному из основателей и теоретиков имажинизма.
Здесь искали:
- я последний поэт деревни анализ
- анализ стихотворения я последний поэт деревни
- я последний поэт деревни анализ стихотворения